Далее приводятся «несколько примеров бескорыстного и самоотверженного служения» С. Я. Ключарёва: «В Ташкенте находилось в плену шестеро сибирских казаков. Когда все меры сибирского начальства к освобождению их оказались тщетными, генерал-адъютант Перовский (оренбургский губернатор. - Т.С.) взял это дело на себя и поручил его исполнение Семёну Яковлевичу. Ключарёв, прибыв с торговым караваном в Ташкент, первым долгом счёл поднести хану подарки. Причём видя, что хан доволен, начал говорить смелее, а именно: на вопрос хана, в какой мере расположен к нему русский царь, отвечал уверением в дружелюбных чувствах нашего Государя, добавив, что эти чувства были бы ещё сильнее, если бы хан приказал освободить помянутых казаков, в сущности ему совсем не нужных. Хотя хан тотчас согласился на это, но казаков не выдавал Ключарёву вследствие влияния мулл, так как несчастные пленники успели уже принять магометанство. Немало хлопот и затрат на подкупы стоило Семёну Яковлевичу убеждение мулл, которых он наконец крупным подарком привлёк на свою сторону. После этого, вновь явившись хану, Ключарёв смело высказал мысль, что казаки приняли мусульманскую веру только притворно, и что хан по своему могуществу во власти сделать это и с ним, но что он, как и те, в душе останется христианином. Духовенство поддержало рассуждения Ключарёва, и казаки были освобождены. Семён Яковлевич немедленно с особым приказчиком отправил их на родину, а сам остался в Ташкенте.
К несчастью, в это время другой из приказчиков Ключарёва запил запоем и, когда ему отказали в водке, грозил выдать хану настоящий характер миссии Ключарёва, о чём по неосторожности пьяного и пошли уже слухи. Тем не менее Семён Яковлевич спасся, отправив свои документы, т.е. имевшиеся предписания пограничным властям от Перовского и свои записки в тюках с товаром вперёд, а сам занялся в Ташкенте новыми подкупами ханских чиновников».
Во время занятия генералом Обручевым Раимского укрепления, а следовательно, в тревожную для Хивы эпоху, когда хан собирался воспрепятствовать вооружённой силой заложению укрепления, Семён Яковлевич получил поручение от своих доверителей накупить в Хиве марены и действительно приобрёл её несколько тысяч пудов. Но до отправления товара решился уведомить генерала Обручёва особым письмом о приготовлениях Хивы. Для этого он, наняв одного киргиза по имени Тюлен, вручил ему два письма, из которых одно он должен был показывать, а другое скрывать во что бы то ни стало, даже в случае беды съесть его. Не дав знать ханским властям, он отправил киргиза, но того сейчас же поймали, отняв оба письма тут же повесили.
Ключарёву грозила очевидная смерть, но, к счастью, для прочтения писем пришлось посылать за беглым татарином, жившим в 60-ти верстах. Между тем хивинские купцы встревожились, зная, что если повесят «Семёна» (так все звали Ключарёва), то им в Россию уже ехать нельзя, и вследствие этого помогли подкупить татарина, который и дал переводу писем совершенно деловой характер. Однако ж подозрительность хана была возбуждена до того, что он приказал выдворить «Семёна» из Хивы в одни сутки.
За хивинцами между тем у Ключарёва было 100 000 тенег (теньге - местная монета стоимостью около 20 копеек) долга, и когда это объявили хану, то он велел собрать все деньги и отдать, но отправить Семёна Яковлевича не в Россию, а в Бухару. Это распоряжение уничтожало все труды Ключарёва потому, что марена в Бухаре не имела никакой цены, и так взбесило его, что он публично на базаре обозвал хана нехорошим словом, добавив, что он дарит хану марену, лишь бы тот дал ему лошадь и нагайку для выезда в Россию. Эта выходка подействовала отлично: его отпустили с товаром, но хан всё-таки из мести послал за ним в погоню туркменских разбойников для грабежа. Туркмены действительно напали на Ключарёва, но, видя малоценность товара, вступили в сделку и удовольствовались поднесёнными им подарками. Так Семен Яковлевич и на этот раз счастливо выпутался из явной беды».