До самой смерти Антон Федорович заботился о своих братьях и сестрах. Сестры Елизавета и Мина пережили Антона, который умер 15 марта 1892 г. от «аневризма сердца» в возрасте 65 лет. О том, как городское общество относилось к Антону Федоровичу, говорят факты, приведенные в некрологе, опубликованном в газете «Оренбургский листок» 22 марта 1892 г.: «уже на первой вечерней панихиде, в 7 часов, молящихся о душе усопшего было много, как и во все последующие дни, особенно же многолюдны были проводы тела усопшего из дома до католической церкви и оттуда до могилы, 17 марта. Почивший в мире Антон Федорович по вероисповеданию был католик. А потому панихиды, заупокойную обедню и похороны совершали ксендзы – оренбургский – о. Байковский и самарский – о. Каревич, из которых последний сказал три назидательных надгробных слова (два по-немецки и одно по-польски).
Не великолепие обстановки в обыденной жизни покойного, не богатства его и не пышность похорон оставят память об усопшем, покойный Антон Федорович, помимо всего этого, будет долго памятен в Оренбурге как отзывчивый на все доброе человек, как труженик честный и неустанный, как всем равно благожелательный друг и приятель, как уживчивый, незлобный гражданин, как искренний благотворитель по различным сторонам общественной филантропии и как примерный семьянин. Служащие в банке и на пивоваренном заводе покойного горько сожалеют об утрате добряка, который, по их выражению, «сам ел хлеб и другим давал есть», и гроб почившего они несли на своих руках от дома и до могилы, не позволив поставить его на катафалк.
Одиннадцать венков, возложенных на гроб, принесены были искренно и, в свою очередь, никак не были выражением одного лишь суетного обычая. Из надписей на венках выделялись, напр., такие: «незабвенному почетному смотрителю городского 3-классного училища», «милому, дорогому брату. Дяде и деду от сестер, племянниц и внучат», «незабвенному добрейшему хозяину и другу от служащих», «на все доброе отзывчивому человеку от вице-губернатора А. А. Ломачевского», «члену-соревнователю от общества взаимного вспоможения приказчиков» и т.д. Городское общественное управление со своей стороны возложило на гроб почившего директора венок, а дума, как известно, 19 марта почтила память усопшего деятеля молчаливым стоянием гласных, а раньше того в 1889 году, в юбилей городского банка, определила поставить портрет его в правлении банка.
Городское училище в полном составе учителей и учащихся, с разрешения г. попечителя округа также почтило своего почетного смотрителя, кроме венка, проводами до могилы, а Оренбургский отдел Императорского российского общества садоводства, коего Антон Федорович был пожизненным членом, постановлением правления выразил осиротившему наследнику Николаю Антоновичу Клюмпу искреннее свое соболезнование о печальной утрате. Так как покойный Антон Федорович отличался благотворением в истинно христианском смысле слова, то усопшего почтило и православное духовенство, отслужив у гроба его малую панихиду».
В 1892 г., после смерти Антона Федоровича завод достался его приемному сыну Николаю, однако тот не хотел заниматься пивоварением, и через шесть лет продал дело бывшему пивовару и единомышленнику отца баварцу Георгу (Егору) Гофману. В 1902 г. вместе со своим земляком, тоже выходцем из Баварии Людвигом Бамбергером, Гофман учредил новую фирму с названием «Товарищество парового пивоваренного завода Е.Е. Гофман и Ко» (бывший Клюмп)». В 1914 г. из-за сухого закона на заводе было освоено производство минеральных и фруктовых вод и различных сортов хлебного кваса. В июле в продажу «поступили яблочный и фруктовый сидр, клюкво-ванильный, клюквенный и хлебный квас, фруктовые, яблочные и сельтерские воды, приготовленные из натуральных продуктов, рафинированного сахара и кипяченой воды», как гласила реклама.
Из-за начавшихся гонений на немцев дочь умершего к этому времени Гофмана Елизавета Егоровна приняла русское подданство. Однако через несколько лет, после прихода к власти большевиков завод всё равно был национализирован. Семья Гофман в 1921 г. вернулись в Баварию.